Справочник по аксиологии
Принцип параллельной мотивации
=========================================
Система ценностных ориентация имеет многоуровневую структуру. Вершина её - ценности, связанные с идеализациями и жизненными целями личности.
Иерархия фундаментальных потребностей, по А. Маслоу:
1. физиологические потребности (пища, вода, сон и т.п.)
2. потребность в безопасности (стабильность, порядок)
3. потребность в любви и принадлежности (семья, дружба)
4. потребность в уважении (самоуважение, признание)
5. потребности самоактуализации (развитие способностей)
В основе этой схемы лежит допущение, что доминирующие потребности, расположенные внизу, должны быть более или менее удовлетворены до того, как человек может осознать наличие и быть мотивированным потребностями, расположенными вверху. Удовлетворение потребностей, расположенных внизу иерархии, делает возможным осознание потребностей, расположенных выше в иерархии, и их участие в мотивации. Таким образом, физиологические потребности должны быть в достаточной степени удовлетворены, прежде чем возникнут потребности безопасности; физиологические потребности и потребности безопасности и защиты должны быть удовлетворены до некоторой степени, прежде чем возникнут и будут требовать удовлетворения потребности принадлежности и любви. По Маслоу, это последовательное расположение основных нужд в иерархии является главным принципом, лежащим в основе организации мотивации человека. Он исходил из того, что иерархия потребностей распространяется на всех людей, и что чем выше человек может подняться в этой иерархии, тем большую индивидуальность, человеческие качества и психическое здоровье он продемонстрирует.
Маслоу допускал, что могут быть исключения из этого иерархического расположения мотивов. Он признавал, что какие-то творческие люди могут развивать и выражать свой талант, несмотря на серьезные трудности и социальные проблемы. Также есть люди, чьи ценности и идеалы настолько сильны, что они готовы скорее переносить голод и жажду или даже умереть, чем отказаться от них.
Наконец, Маслоу предполагал, что некоторые люди могут создавать собственную иерархию потребностей благодаря особенностям своей биографии. Например, люди могут отдавать больший приоритет потребностям уважения, а не потребностям любви и принадлежности. Таких людей больше интересует престиж и продвижение по службе, а не интимные отношения или семья. В целом, однако, чем ниже расположена потребность в иерархии, тем она сильнее и приоритетнее.
Ключевым моментом в концепции иерархии потребностей Маслоу является то, что потребности никогда не бывают удовлетворены по принципу "все или ничего". Потребности частично совпадают, и человек одновременно может быть мотивирован на двух и более уровнях потребностей.
Маслоу сделал предположение, что средний человек удовлетворяет свои потребности примерно в следующей степени:
85% - физиологические;
70% - безопасность и защита;
50% - любовь и принадлежность;
40% - самоуважение;
10% - самоактуализация.
К тому же потребности, появляющиеся в иерархии, возникают постепенно. Люди не просто удовлетворяют одну потребность за другой, но одновременно частично удовлетворяют и частично не удовлетворяют их. Как правило, не важно, насколько высоко продвинулся человек в иерархии потребностей: если потребности более низкого уровня перестанут удовлетворяться, человек вернется на данный уровень и останется там, пока эти потребности не будет в достаточной мере удовлетворены.
Маслоу указывает, что большинство психологов занимаются только дефициентной мотивацией, т.е. поведением, ориентированным на удовлетворение какой-то потребности, которая не удовлетворена или фрустирована. Голод, боль, страх - первичные примеры дефициентной мотивации.
Однако внимательный взгляд на поведение людей и животных обнаруживает другой род мотивации. Когда организм не испытывает ни голода, ни боли, ни страха, появляются новые мотивации, такие как любопытство или желание игры. При таких условиях деятельность может приносить удовлетворение и радость как таковая, а не только как средство удовлетворения некоей вне ее лежащей потребности.
Бытийная мотивация относится прежде всего к наслаждению и удовлетворению в настоящем или к желанию искать позитивные ценностные цели (мотивация роста или мета-мотивация). Дефициентная же мотивация состоит в потребности изменить данное состояние дел, потому что оно ощущается как неудовлетворительное или фрустрирующее.
Принцип параллельной мотивации
Открытие Маслоу системы мотивов человека было сделано довольно давно - в 60-х годах ХХ века. С тех пор исследования мотивации дали понимание более сложных процессов, лежащих в основе пирамиды Маслоу. Современные исследователи (Д. Аширов, 2002) раскрывают побуждение к действию как совпадение стимулов (внешних причин поступков) и мотивов (внутренних причин). В сознании человека происходит постоянно диалог с собственным Я, которое выступает в разных позициях: "Что я могу, а что нет? Что надо делать, а за что не надо браться? Что я сам хочу, а что нет? К чему стремлюсь и чего достигаю? ..." Именно в ответах на эти вопросы и возникают ансамблевые комплексы мотивов, которые побуждают человека к определенному поведению в конкретной ситуации.
Признание ансамблевости мотивов - это реализация принципа параллельной мотивации (а котором говорил, кстати, и сам Маслоу), открытого в 1924 г. Л.С. Выготским: низшие и высшие потребности, развиваясь параллельно и самостоятельно, совокупно управляют поведением человека.
(Красовский Ю.Д. Организационное поведение. - М., 2003)
Как доказывает Г.Риккерт, отличить культурные процессы от природных наука может лишь основываясь на принципе ценности. "Во всех явлениях культуры мы всегда найдем воплощение какой-нибудь признанной человеком ценности, ради которой эти явления или созданы, или, если они уже существовали раньше, взлелеяны человеком; и наоборот, все, что возникло и выросло само по себе, может быть рассматриваемо вне всякого отношения к ценностям" [Риккерт, 1995].
Ценности лежат в основе оценки, тех предпочтений, которые человек делает, характеризуя предметы, качества, события.
Ценности являются базовой категорией при построении картины мира (Караулов,1987). Конфигурация ценностей определяет культурный тип той или иной общности (Карасик,1994; 1996; 1997). В качестве аспекта языковой картины мира объективно выделяется ценностная картина мира (Вольф,1985; 1986; Телия,1986; Арутюнова,1987; 1988).
В системе ценностей выделяются: 1) конкретные и абстрактные; 2) индивидуальные, групповые, этнические и общечеловеческие; 3) моральные и утилитарные, суперморальные и субутилитарные; 4) конкретно-исторические и универсальные ценности.
В качестве рабочей модели ценностей может быть взята разработанная В.И.Карасиком (Карасик, 1994, 1996) схема, представляющая ценности в виде двух пересекающихся осей: вертикальные оси объективных ценностей (суб-утилитарные - утилитарные - моральные - супер-моральные нормы) и горизонтальной оси субъективных ценностей (личные или идиосинкративные - коллективные - национальные (этнические) - цивилизационные нормы). Рубежами на условной шкале персонально-социальных ценностей могут считаться границы языкового коллектива, соответствующие, в определенной степени, типам коммуникативных дистанций, по Э.Холлу [3, с.116-125]. Таким образом, противопоставляются ценности индивидуальные (персональные, авторские), микрогрупповые (например, в семье, между близкими друзьями), макрогрупповые (социальные, ролевые, статусные и др.), этнические и общечеловеческие.
"Обратившись к специальной литературе по аксиологии, обнаруживаем, что ценности в значительной мере определяются идеологией, общественными институтами, верованиями, потребностями. Есть расхождение между естественно-языковым и специальным (научным, религиозным и т.д.) представлением ценностей. Принимая во внимание потребности человека, конфликт между благом для себя и благом для другого (различие между утилитарными и моральными ценностями), а также рациональный и иррациональный характер переживания и понимания ценностей, предлагаем шкалу утилитарных и моральных ценностей, имеющую продолжение в область витальных потребностей человека (субутилитарные ценности), с одной стороны, и в область иррациональных установок, выступающих в качестве аксиом поведения и оценки (суперморальные ценности), - с другой" (В.И. Карасик, 1996).
Различные типы ценностей, их пересечение и конфликт закрепляются в языковой картине мира. Группировка ценностей способна выступать отличительным признаком культуры. Основным способом отражения системы ценностей в языке признается категория языковой оценки. Свидетельством ценности выступает семантическая плотность - представленность в языке в прямых и переносных значениях, синонимических корреляциях, во фразеологическом фонде.
Ценности тесно связаны со способностью человека к созданию глобальных общественных идеалов. "Культура есть направленность, и направлена культура всегда на какой-то идеал, а именно на идеал, выходящий за рамки индивидуального, на идеал сообщества" [Хейзинга, 1992]. Ценности, а следовательно, и включающие их в себя концепты, являются по сути отражением отдельных аспектов таких идеалов. Идеалы эти могут рефлектироваться широкими массами носителей данной культуры, но могут и не поддаваться рефлексии. Так, например, концепты "Третий Рим", "мировая революция", "рыночные отношения" отражают рефлектируемые идеалы, свойственные различным периодам отечественной истории. Концепты же "душа", "тоска" и "судьба", которые А.Вежбицкая считает наиболее полно отражающими особенности русского национального характера [Вежбицкая, 1997], связаны с массово неосознаваемыми и эксплицитно не выраженными ценностными доминантами русской культуры.
Б. Парыгин отмечает, что в существующей в обществе системе ценностей следует различать ценности санкционируемые и культивируемые официально, с помощью находящейся в распоряжении государства разветвленной системы средств, и ценности, которые функционируют лишь на уровне обыденного сознания [Парыгин, 1971]. Поскольку одним из фундаментальных свойств культуры является ее интегративность, реализующаяся в тенденции элементов культуры образовывать согласованное и неразрывно связанное целое [Мердок, 1997], то можно говорить о наличии системных связей между всеми эксплицитно или имплицитно, официально или неофициально функционирующими в данной культуре идеалами, а также и между выражающими их лингвокультурными концептами.
Маслоу полагает, что есть определенные ценности, присущие каждому индивидууму: истина, добро, красота, целостность, преодоление дихотомии, жизненность, уникальность, совершенство, необходимость, полнота, справедливость, порядок, простота, богатство, легкость без усилия, игра, самодостаточность.
Функционирующие в человеческом сознании и коммуникации ценности могут быть направлены как на удовлетворение потребностей своих носителей (от самых элементарных v физиологических, до потребностей более высокого порядка, например, потребность в уюте, в гарантированном будущем), так и на построение определенного идеала, оправдывающего бытие человека и социума и придающего им смысл и цель. Соответственно можно говорить о сосуществующих в сознании и взаимопересекающихся утилитарных и мировоззренческих концептах. В структуре ряда концептов наблюдается сочетание мировоззренческого и утилитарного начал. Так, в концепте "наука" стремление к постижению истины может сочетаться с осознанием престижности занятия научными исследованиями и связанных с этим инициационно-статусных моментов (защита диссертации, годовой отчет по науке в вузе).
Текстами, в наибольшей мере концентрирующими в себе бытовую оценочность, являются фольклорные смеховые тексты - анекдоты. Именно они закрывают ту нишу, которую оставляет после себя постепенно уходящие из коммуникации порождения аграрного общества - пословицы и поговорки. Для индустриального общества и урбанистической культуры характерно более негативное отношение к открытому дидактизму в быту. Утилитарные ценности не эксплицируются в виде сентенций, но имплицитно инкорпорируются в состав смеховых текстов. Таким образом снимается значительная доля ответственности говорящего за провозглашаемую ценность ("это шутка и ничего более"), открываются возможности для конформистского отказа от ценности, если она противоречит картине мира адресата. Основными функциями анекдотов, как и смеха вообще, является, во-первых, компенсаторное снижение официальных ценностей, во-вторых, искоренение качеств, признаваемых в данной культуре социально опасными.
Ни один исторический период и связанный с ним культурный уклад, пережитые нацией в прошлом, не могут не оставить своего более или менее различимого отпечатка в национальном менталитете, представляющем собой, по сути, ряд последовательно налагающихся друг на друга культурно-исторических пластов. Неотъемлемой частью менталитета является система ценностей в целом и каждый ее элемент в отдельности. Для определения смыслового значения, заключенного в любом из ценностных концептов эпохи, следует рассматривать не только обстоятельства этой конкретной эпохи, но и исторически предшествующую эволюцию данной ценности в культуре народа. Нельзя понять смысла чуда в христианстве без обращения к чудесам магической культуры, а значения и роли юмора в новое время - без карнавального смеха средневековья.
Человек усваивает в процессе жизни различные нормы и ценности (плохо - хорошо, красиво - безобразно, справедливо - несправедливо, достойно - унизительно и т.д.). Это и есть программирование, задающее общее направление стремлений и конкретные очертания жизненных целей любого человека. Понятно, что главную роль в программировании играет среда: родители и соседи, учителя и воспитатели, друзья и знакомые, сослуживцы и случайные спутники. А еще книги и журналы, фильмы и телевидение, слухи и мода. Короче говоря, нас стихийно программирует тот гигантский поток информации, который проходит сквозь психику в течение жизни, особенно в детстве и юности.
Ценности научного дискурса сконцентрированы в его ключевых концептах (истина, знание, исследование), сводятся к признанию познаваемости мира, к необходимости умножать знания и доказывать их объективность, к уважению к фактам, к беспристрастности в поисках истины ("Платон мне друг, но истина дороже"), к высокой оценке точности в формулировках и ясности мышления. Эти ценности сформулированы в изречениях мыслителей, но не выражены в специальных кодексах, они вытекают из этикета, принятого в научной среде, и могут быть сформулированы в виде определенных оценочных суждений: Изучать мир необходимо, интересно и полезно; Следует стремиться к раскрытию тайн природы; Следует систематизировать знания; Следует фиксировать результаты исследований (отрицательный результат тоже важен); Следует подвергать все сомнению; Интересы науки следует ставить выше личных интересов; Следует принимать во внимание все факты; Следует учитывать достижения предшественников ("Мы стоим на плечах гигантов") и т.д.
Оценочный потенциал ключевого для научного дискурса концепта "истина" сводится к следующим моментам: истина требует раскрытия, она неочевидна, путь к истине труден, на пути к истине возможны ошибки и заблуждения, сознательное искажение истины подлежит осуждению, раскрытие истины требует упорства и большого труда, но может прийти и как озарение, истина независима от человека. Истина сравнивается со светом, метафорой абсолютного блага. Истина едина, а путей к ней множество. Истине противопоставляется ложь и видимость истины. В русском языке осмысление истины зафиксировано в диаде "правда - истина" (См.: Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке. М., 1995). Системным контекстом для концепта "истина" выступает совокупность оппозитивных концептов "правда", "заблуждение", "ложь", "фантазия", "вранье" (Гак, 1995). Для научного дискурса актуальным является доказательство отклонения от истины, т.е. доказательство заблуждения. Способы такого доказательства детально разработаны в логике.
Стратегии научного дискурса определяются его частными целями: 1) определить проблемную ситуацию и выделить предмет изучения, 2) проанализировать историю вопроса, 3) сформулировать гипотезу и цель исследования, 4) обосновать выбор методов и материала исследования, 5) построить теоретическую модель предмета изучения, 6) изложить результаты наблюдений и эксперимента, 7) прокомментировать и обсудить результаты исследования, 8) дать экспертную оценку проведенному исследованию, 9) определить область практического приложения полученных результатов, 10) изложить полученные результаты в форме, приемлемой для специалистов и неспециалистов (студентов и широкой публики). Эти стратегии можно сгруппировать в следующие классы : выполнение, экспертиза и внедрение исследования в практику. (В.И. Карасик, 2000)
Ценности религиозного общения сводятся к ценностям веры, таким, как, например, признание Бога, понимание греха и добродетели, спасение души, ощущение чуда, соблюдение обрядов. Специфика рассматриваемого дискурса состоит в том, что если в других типах институционального общения ценности могут быть скрытыми, подразумеваемыми и выводимыми (с таким положением дел мы сталкиваемся, в частности, в деловом или научном дискурсе), то в религиозном общении суть дискурса состоит в открытом утверждении ценностей. Например, признание Бога фиксируется в следующих основаниях веры: Существует Бог, он един, невидим, непознаваем, не имеет формы, является вечным, вездесущим, всемогущим и всеведущим, он милосерден и благ. Эти основания монотеистической веры отражены в священных книгах. Религиозные ценности определяют смысл жизни человека, можно привести лишь некоторые из формулировок: Поистине, бесконечное - счастье. Нет счастья в малом, лишь бесконечное - счастье. Но следует стремиться к постижению именно бесконечного (Индуизм. Чхандогья упанишада); Ибо царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе (Христианство. Послание к римлянам); О! Живем мы очень счастливо, хотя у нас ничего нет. Мы будем питаться радостью, как сияющие боги (Буддизм. Дхаммапада) (Цит. по: Всемирное писание. Сравнительная антология священных текстов. М., 1995. С.106,108 - Следующие ниже примеры, если это не оговорено специально, также приводятся из этой книги. - В.К.). Полный список религиозных ценностей, сформулированных в виде норм и правил поведения, составил бы целый фолиант, эти ценности вербализованы не только в текстах священных книг, но и во многочисленных комментариях.
Ценности и нормы поведения можно с известными оговорками разбить на четыре группы: суперморальные, моральные, утилитарные и субутилитарные. К первым относятся важнейшие религиозные догматы, определяющие поведение человека по отношению к Богу (Не произноси имени Господа напрасно. Библия), ко вторым - поведение человека по отношению к другим людям (Люби ближнего твоего, как самого себя. Библия), к третьим - поведение человека по отношению к самому себе (Ни с кем не говори грубо; те, с кем ты говорил грубо, ответят тебе тем же. Буддизм. Дхаммапада), к четвертым - необходимые условия биологического выживания (Чтобы жить, нужно есть, спать, спасаться от холода, огня, диких зверей и т.д.). В обыденном общении человек ориентируется на моральные и утилитарные нормы, религиозный же дискурс (и отчасти политический) высвечивает суперморальные нормы как основание для поступка, что же касается субутилитарных норм, то они самоочевидны и поэтому не эксплицируются за исключением тех случаев, когда человеку приходится идти на лишения и самопожертвование, т.е. осознанно поступать вопреки этим нормам. Религиозный дискурс назидателен и в этом отношении он сближается с педагогическим дискурсом.
Религиозный дискурс имеет четко выраженную структуру. Его специфика заключается в том, что в отличие от других типов дискурса, конститутивными участниками этого общения являются не только священнослужители и прихожане (внутренние и внешние участники), но Бог, к которому обращены молитвы, псалмы, исповеди в ряде конфессий и т.д. Всевышний в религиозном дискурсе распадается на две сущности: собственно Бог и тот, кому он открылся, т.е. пророк. Номинативное поле религиозного общения включает множество участников, при этом существенными являются признаки "свой", "новообращенный", "подвижник", "грешник". Цель религиозного дискурса состоит в приобщении к вере в рамках определенной конфессии. Ценности религиозного общения сводятся к ценностям веры, таким, как признание Бога, понимание греха и добродетели, спасение души, ощущение чуда, соблюдение обрядов. Если в других типах дискурса ценности могут быть скрытыми, подразумеваемыми и выводимыми (например, в научном дискурсе), то в религиозном общении суть дискурса состоит в открытом утверждении ценностей. Эти ценности выражаются в чистом виде, в форме иносказания и притчи, а также в повествовании, когда логика сюжета является фактором убеждения. Ключевым культурным концептом религиозного дискурса является вера. Стратегии этого дискурса, на наш взгляд, следующие: молитвенная, исповедальная, призывающая, утверждающая, разъясняющая и обрядовая. Соответственно выделяются основные жанры религиозного дискурса: молитва, исповедь, проповедь и обрядовое действие. (В.И. Карасик, 1999)
Ценностная картина мира социума включает определенный набор и иерархию ценностей, которые выражаются в оценках, а также предполагает наличие оценочных стереотипов и норм, оценочной шкалы и ориентиров оценки.
Основные аксиологические понятия определяются в работе следующим образом:
ценность - явление внешнего или мыслительного мира, получившее наиболее позитивную оценку;
оценка - акт человеческого сознания (заключающийся в сравнении предметов, сопоставлении их свойств, определении роли в жизнедеятельности субъекта) и его результаты, которые закрепляются в сознании и языке в виде позитивного, негативного или нейтрального отношения;
оценочный стереотип - устойчивая реакция на сходные ситуации (одобрение, осуждение, безразличие);
норма - положение, соотносимое с позитивной оценкой социума и предписываемое предмету оценки его представителями;
оценочная шкала - упорядоченное положение ориентиров оценки (ценностей, оценок, символов, образов, образцов, идеалов, норм, правил) относительно друг друга, регулирующее оценочную деятельность. (Е.В. Бабаева, 1997)
В лингвистической и философской литературе выделены такие характеристики оценочного значения, как нормативность оценки, т.е. противопоставление нормативных высказываний описательным; трехзначность оценки (хорошо, нейтрально, плохо); оценочная сопоставимость объектов; асимметричность оценочных знаков, разнородность оценки; сложная структура оценки (оценочная шкал а, оценочный стереотип, основание оценки, субъект и объект оценки, оценочные модусы, аксиологические предикаты, мотивировка оценки); эмоционально-интеллектуальная природа оценки. (В.И. Карасик, 1994)
Оценочное суждение представляет собой субъективное, или психологическое, измерение. Вынося оценочное суждение, человек классифицирует, ранжирует, приписывает определенные числовые значения объектам, событиям или людям. Например на вопрос о том, подходит ли данный претендент для работы в данной должности, можно ответить «да» или «нет», можно сравнить его с другими претендентами, а можно оценить степень соответствия должности в процентах. В первом случае это будет простая классификация на пригодных и непригодных к должности, во втором — процедура ранжирования, а в третьем — приписывание числового значения. Но во всех этих случаях мы имеем дело с оценочным суждением.
Оценочные суждения можно с полным правом отнести к категории когнитивных процессов или процессов переработки информации. Однако оценочные суждения имеют определенную специфику. Суть ее состоит в том, что они стоят (если можно так выразиться) на «краю» множества когнитивных процессов. С одной стороны, в оценочных суждениях используется все то, что приобретено на первичных этапах обработки информации — сенсорном и перцептивном; с другой — именно оценочными суждениями завершается процесс информационной подготовки действия, именно на их основе и под их непосредственным влиянием развертываются так называемые регулятивные процессы: принимаются решения, осуществляется целеполагание и планируется поведение. В силу указанной («краевой») специфики оценочные суждения в большей степени, чем, скажем, ощущения и восприятие, «привязаны» к мотивационным и эмоциональным процессам. В оценочных суждениях отражаются не только (а иногда и не столько) реальность, но и потребности и цели самого индивида.
Психологическое исследование оценочных суждений началось в 50-х годах XX века в рамках проблем принятия решения. В 1954 г. Ворд Эдварде [Edwards, 1954] опубликовал обзор исследований принятия решения, проведенных экономистами, математиками и философами. В 1955 г. другой известный исследователь Герберт Саймон [Simon, 1955] сформулировал принцип ограниченной рациональности, суть которого состояла в том, что в силу ограниченности когнитивных способностей человека его оценочные суждения и решения существенно отличаются от рациональных, они неоптимальны и полны ошибок. С тех пор усилия психологов, работающих в области исследования оценочных суждений, были направлены на то, чтобы выявить все новые и новые ошибки в субъективных измерениях. Ошибкой при этом считалось все то, что не соответствует нормативной модели — математической модели принятия решения, разработанной математиками или экономистами. Дело дошло почти до трагического накала страстей. Все более и более крепла уверенность в том, что человеческие оценочные суждения имеют весьма нестабильный, непоследовательный и нечеткий характер, они зловеще искажают реальность, их рациональность неизбежно нарушается множеством различных факторов: спецификой задачи, контекстом, индивидуальными качествами человека, выносящего оценочное суждение, его эмоциональным состоянием и т. д. [March, 1978]. Картина получалась такая, что человек в своих оценках реальности и решениях — практически полностью иррациональное существо. Ситуация сложилась парадоксальная. С одной стороны, мы имеем рациональные, нормативные модели, теории, предписывающие человеку то, как ему надо поступать, с другой стороны, нерациональное поведение человека. Причем автором как первого (теорий), так и второго (реального поведения) было все то же человечество.
Данная ситуация привела к перелому в трактовке рационального поведения. Это произошло примерно в середине 90-х годов. В этом смысле характерным является обзор по оценочным суждениям и принятию решения, опубликованный в 1998 г. [Mellers, Schwartz, Cooke, 1998]. Авторы обзора отмечают, что психологи все больше стали осознавать ограниченность традиционного подхода к исследованию оценочных суждений.
В чем же по существу состоял этот подход и что в нем требует пересмотра? Единственным критерием оптимальности оценочного поведения была его правильность. При этом под правильностью понималось то, насколько точно в оценочном суждении отражается реальность. Если, например, человек считает, что его шансы устроиться на работу в данном городе равны 25%, и специальные объективные данные подтверждают эту оценку, то суждение можно считать правильным. Если человек систематически переоценивает (или недооценивает) свои шансы устроиться на работу, то такого рода оценочные суждения с полным правом можно считать ошибочными, а значит, неоптимальными.
Однако многолетние исследование убедили психологов в том, что правильность не является единственным критерием, которым руководствуется человек при вынесении оценочного суждения. Если вам нужно купить одноразовую зажигалку, то вы не будете тратить долгие часы на изучение технических характеристик этих весьма недорогих устройств, на опрос опытных пользователей и структурированные интервью с продавцами. Пусть вы ошибочно посчитаете одну из зажигалок более надежной и удобной в пользовании, пусть ваше оценочное поведение и последующий выбор будут неправильными в строгом смысле слова, зато они будут оптимальными с точки зрения критерия экономии, или минимизации, усилий. Пусть футболисты перед игрой переоценят свои шансы на победу, пусть их оценочные суждения будут неправильными, зато они будут оптимальными с точки зрения качества предстоящей игры, поскольку тем самым они как бы запрограммируют себя на победу. Пусть они даже не выиграют, но наверняка будут играть лучше, чем если бы изначально ожидали поражения. Пусть вы ошибаетесь, думая, что, не поступи в этот вуз и не получили именно это образование, вы всю жизнь мучились бы от того, что занимаетесь не своим делом. Пусть с точки зрения «абсолютной» истины это совсем не так, зато на душе у вас не скребут кошки, говоря более строгим языком, оценивая свое прошлое как относительно благоприятный исход, вы обеспечиваете себе комфортное эмоциональное состояние.
Итак, как ни парадоксально это звучит, оценочное суждение может быть неправильным, но оптимальным. Точность отражения реальности не является единственным критерием оптимальности оценочных суждений. Современные исследования оценочного поведения позволяют выделить по крайней мере еще три критерия. Это экономия, или минимизация, когнитивных усилий (см., например, [Payne, Bettman, Luce, 1996]); повышение эффективности последующего действия; улучшение эмоционального состояния (см., например, [Roese, 1994]). Критерий оптимальности представляет собой по сути когнитивную метацель, или, проще говоря, то, ради чего, во имя чего оценочное суждение выносится. Поведение вообще можно считать оптимальным, если оно максимизирует, способствует достижению критерия оптимальности. Аналогично-оценочное поведение оптимально, если оно способствует достижению когнитивной метацели или согласуется с критерием оптимальности.
Объяснить многие, если не все, так называемые отклонения (biases) оценочных суждений от реальности можно тем, что субъект использует в своем оценочном поведении, наряду с критерием точности отражения реальности критерии минимизации когнитивных усилий, повышения эффективности последующего действия или критерий улучшения эмоционального состояния.
Далее будут рассмотрены основные факты, полученные при исследовании оценочных суждений, а также возможные их интерпретации в терминах критериев оптимальности, используемых субъектом оценочного поведения.
Нереалистический оптимизм
Долгое время в психологии и психиатрии считалось, что психически здоровый, во всех отношениях нормальный человек оценивает себя правильно, т.е. он не занижает и не завышает свои достоинства и недостатки по сравнению с другими людьми. Но оказывается, что это не совсем так. Довольно большое число исследований самооценки показывает, что обычно люди несколько переоценивают себя [Taylor, Brown, 1988].
Например, Вы попросите большое число самых обычных людей оценить себя по такому качеству, как ум, выбрав один из предложенных ниже вариантов ответа:
•
я значительно глупее большинства людей моего возраста, пола и уровня образования;•
я глупее большинства людей моего возраста, пола и уровня образования;•
я несколько глупее большинства людей моего возраста, пола и уровня образования;•
по сравнению с людьми моего возраста, пола и уровня образования у меня средние умственные способности;•
я несколько умнее большинства людей моего возраста, пола и уровня образования;•
я умнее большинства людей моего возраста, пола и уровня образования;•
я значительно умнее большинства людей моего возраста, пола и уровня образования.В среднем люди будут оценивать себя несколько выше среднего уровня. Вдумайтесь: средний человек оценивает себя выше среднего. Эта и ряд других близких по характеру тенденций были названы нереалистическим оптимизмом (unrealistic optimism). Многочисленные исследования, проведенные в различных странах (США, Россия, Израиль и др.), показывают устойчивую тенденцию психически абсолютно нормальных взрослых людей переоценивать себя по широкому кругу личностных качеств.
Налицо явная неправильность оценочного суждения. Самооценка искажает реальность. В данном случае мы имеем дело с самооценкой, даваемой человеком в формате социального сравнения. Индивид оценивает свои личностные качества, сравнивая себя с другими. По мнению Вуда [Wood, 1989], прибегая к социальному сравнению, люди могут преследовать три различные цели: сформировать о себе правильное представление (критерий точного отражения реальности); улучшить свое поведение или личностные свойства (критерий повышения эффективности последующего действия); повысить собственные самооценку и самоуважение (критерий улучшения эмоционального состояния). Кроме того, Вуд отмечал, что, если человек считает, что кто-то другой лучше его самого в некотором отношении, то это служит ему мощным стимулом для самосовершенствования, улучшения собственного поведения («Если кто-то может лучше, то и я могу»). С другой стороны, осознание того, что ты в чем-то лучше других, повышает самоуважение и улучшает эмоциональное состояние («Я хороший, я лучше многих других»). В связи с этим есть основания предполагать, что феномен нереалистического оптимизма связан со стремлением субъекта улучшить свое эмоциональное состояние и что именно это стремление выступало в качестве ведущего критерия оптимальности при вынесении оценочного суждения в упомянутых экспериментальных исследованиях.
Иллюзия контроля
Вера в контролируемость события, в то, что мы можем как-то повлиять на его исход, связана с субъективной оценкой вероятности этого события. Если исход события имеет для нас позитивное значение (например, успешное окончание университета, защита диссертации и т.п.), то субъективная его вероятность растет с увеличением веры в контролируемость: чем более мы верим в то, что можем повлиять на исход события, тем выше оцениваем его вероятность [Langer, 1975]. Если же исход события носит отрицательный характер (например, заболевание, увольнение с работы и т.п.), то субъективная его вероятность уменьшается с увеличением веры в контролируемость.
Однако зачастую вера в контролируемость ситуации оказывается иллюзорной, и в таких случаях оценка вероятностей событий оказывается ошибочной — завышенной или заниженной. В остроумных экспериментах Ланге [Langer, 1975] показано, что у людей иногда возникает вера в контроль даже по отношению к чисто случайным событиям. Для иллюстрации иллюзии контроля (illusion of control) Ланге предоставил каждому из своих испытуемых возможность купить лотерейный билет стоимостью в 1 доллар, на который можно было выиграть 50 долларов. Одной группе испытуемых экспериментатор позволил выбрать билет самостоятельно. Другая группа получила случайным образом выбранный билет от экспериментатора. До розыгрыша экспериментатор спросил каждого испытуемого из обеих групп, за какую цену они готовы были бы продать свой билет, если бы им готовы были заплатить за него больше исходной цены, т.е. больше, чем 1 доллар. В то время как испытуемые второй группы в среднем назвали цену в 1,96 доллара, испытуемые первой группы (те, которые выбирали билет самостоятельно) запрашивали в среднем 8,67 доллара. Логично допустить, что «самостоятельные» испытуемые запрашивали большую цену потому, что вероятность выигрыша им казалась большей, чем испытуемым другой группы. Таким образом, результаты этого эксперимента обосновывают тот факт, что вера в контролируемость ситуации влияет на оценку вероятности события.
В целом же можно сказать, что чем больше случайная по своей природе ситуация напоминает задачу навыковую, тем больше иллюзия контроля и тем больше ошибка в оценке вероятностей событий. Например, ситуация соревнования, конкуренции, как было показано [Langer, 1975], повышает веру в контролируемость, а поэтому люди переоценивают успех, будучи поставленными в ситуацию конкуренции, даже если результат носит чисто случайный характер (как, например, в ситуации игры в рулетку).
С другой стороны, по отношению к целому ряду ситуаций вера в контролируемость событий вполне обоснованна и продуктивна, поскольку человек, стремящийся к позитивному исходу (или избегающий негативного исхода) и способный повлиять на то, что с ним происходит, действительно делает позитивный исход более, а негативный менее вероятным. Если человек верит, что он способен изменить ситуацию к лучшему, то это его мобилизует и тем самым повышает вероятность успеха. Если степень контролируемости ситуации несколько преувеличивается, то это неоптимально с точки зрения критерия точности отражения реальности, но оптимально с точки зрения повышения эффективности будущего действия.
Эвристика доступности и эффект наглядности
Другим хорошо изученным эффектом оценки вероятности событий является эвристика доступности (availability heuristic) (см., например, [Hogarth, 1987]). Эвристикой называется творческий прием решения задачи в отличие от алгоритмизированного, заданного, «прописанного» способа решения. Суть этого эффекта состоит в том, что человек оценивает вероятность событий в зависимости от того, насколько легко примеры этих или подобных событий приходят на ум, всплывают в памяти. Для того чтобы оценить, например, насколько часто в данной местности идет дождь, можно, конечно, обратиться к глубокому изучению географических особенностей местности и анализу записей погоды за последние 20—30 лет. Это будет более или менее алгоритмизированный способ вынесения оценочного суждения о частоте осадков. Но если вы не метеоролог, вряд ли вы будете морочить себе голову таким образом. Вы сэкономите свои когнитивные усилия и, руководствуясь именно этим критерием, решите задачу эвристическим способом: слегка напряжете свою память, припомните те случаи, когда здесь шел дождь, и на основе этого общего впечатления оцените его вероятность в данной местности. Скорее всего, ваша оценка будет отличаться от истинной (скажем, от оценки метеорологов), но вряд ли величина ошибки будет существенной для вас.
Обычно эта эвристика работает достаточно хорошо, так как при прочих равных условиях часто происходящие события легче вспомнить или представить, нежели редко встречающиеся. Но в некоторых случах эвристика доступности (и соответственно, стремление минимизировать когнитивные усилия) приводит к систематическим ошибкам. Некоторые события легче приходят на ум не потому, что они более вероятны, а в силу других факторов. Мы лучше помним событие, если оно случилось недавно, если оно имело сильное эмоциональное воздействие, если оно часто освещается в прессе и т.д. Таким образом, мы оцениваем событие как более вероятное, зачастую не имея на это никаких реальных оснований.
В ходе одного эксперимента американских студентов спрашивали, что является более вероятной причиной смерти в США: погибнуть под обломками падающего самолета или быть съеденным акулой. Большинство оценивали нападение акулы как более вероятное событие. Однако статистика показывает, что реальные шансы погибнуть под обломками самолета в 30 раз (!) больше, чем вероятность быть съеденным акулой. По-видимому, фильм «Челюсти» и другая эмоционально нагруженная информация сыграли свою роль.
Другим близким к эвристике доступности эффектом, связанным с восприятием и оценкой вероятности, является эффект наглядности (vividness effect). Исследования показывают, что на наши оценки и суждения влияют яркость и живость информации [Nisbett, Ross, 1980]. Один из наиболее удачных экспериментов, демонстрирующих этот эффект, был проведен группой американских психологов в 1980 г. Испытуемые участвовали в качестве присяжных в имитации судебного разбирательства по поводу обвинения некоторого лица в вождении автомобиля в состоянии алкогольного опьянения. Половина испытуемых читала бледное заключение обвинителя и яркое заключение защитника, другая половина, наоборот — яркое, наглядное заключение обвинителя и бледное заключение защитника. Например, бледное описание защиты выглядело так: «Обвиняемый не был пьян, поскольку он был достаточно внимателен, чтобы избежать столкновения со встречным автомобилем». А наглядное описание того же эпизода выглядело так: «Обвиняемый не был пьян, поскольку он сумел избежать столкновения с ярко-оранжевым фольксвагеном». Результаты эксперимента показали, что наглядность заключения не повлияла на оценку испытуемыми вины обвиняемого непосредственно после зачитывания заключений. Однако на следующий день, когда тех же испытуемых попросили вновь дать оценку виновности обвиняемого, те испытуемые, которые читали наглядное заключение обвинителя, сместили свои оценки в сторону признания виновности, а те испытуемые, которые читали наглядное заключение защитника, сместили оценки в сторону признания невиновности.
По мнению авторов эксперимента, эффект наглядности можно объяснить более эффективным хранением яркой, живой информации в памяти по сравнению с информацией, лишенной черт наглядности. Таким образом, наглядная информация при прочих равных условиях легче приходит на ум, а поэтому связанные с ней события оцениваются как более вероятные. По сути дела и данном случае мы имеем дело с влиянием на оценочные суждения стремления (как правило неосознанного) упростить процедуру, вынесения суждения, сэкономить когнитивные усилия, заменяя детальный анализ информации менее трудоемким приемом — опорой на живость информации, на свежесть ее следа в памяти.
Якорный эффект (Anchoring)
Данный эффект имеет непосредственное отношение к народному выражению «плясать от печки». Наши оценочные суждения зависимы от точки отсчета, от исходного пункта. Представим себе такой странный, но вполне реальный эксперимент [Tversky, Kahneman, 1974]. Перед вами нечто подобное колесу рулетки. По периметру нанесены цифры. Экспериментатор запускает рулетку. В одной из двух групп испытуемых рулетка останавливается на цифре 65. Испытуемых спрашивают: «Скажите пожалуйста, больше или меньше 65-ти процент африканских стран в Организации Объединенных Наций?». Следующий вопрос: «Каков, на Ваш, взгляд, этот процент?». В другой группе испытуемых ситуация не отличается ничем, кроме того, что рулетка остановилась на цифре 10, и цифра 65 была заменена на 10.
Посмотрим теперь, как отвечали испытуемые этих двух групп на вопрос о проценте африканских стран в ООН. Самое интересное заключается в том, что средние значения их ответов сильно отличались. Испытуемые первой группы в среднем давали ответ 45%. В то же время, у испытуемых второй группы средняя оценка была равна 25%. Испытуемые, как это обычно делается в таких случаях, были случайно отобраны из одной и той же популяции. Почему же тогда они дали такие сильно различающиеся между собой ответы? Единственная возможная причина (и различие в условиях) состоит в том, что испытуемые экспериментальных групп получили различные точки отсчета: первая 65, вторая 10. Эти якоря и повлияли на последующие оценки, хотя назначение якоря было чисто случайным (рулетку вращали на глазах у испытуемых), и, кроме того, сам якорь не имел тематически никакого отношения к решаемой проблеме.
Оправдание трудного решения, ошибка ретроспекции и склонность к подтверждению
Кратко рассмотрим три эффекта в оценочных суждениях, которые, по всей видимости, вызваны потребностью в снятии (уменьшению) неопределенности, стремлением к непротиворечивости собственного поведения и внешних событий. Наличие неопределенности переживается человеком негативно. Подтверждением этого могут служить, как эксперименты, проведенные в рамках теории когнитивного диссонанса [Festinger, 1957], так и более поздние исследования в области оценочных суждений, показавшие, что человеку свойственна четко выраженная склонность к избеганию неопределенности [Camerer, Weber, 1992]. Если неопределенность вызывает у человека негативные эмоции, а «ошибки», отклонения (biases) в оценочных суждениях эту неопределенность хотя бы частично уменьшают, следовательно, последние работают на критерий оптимальности, который мы назвали улучшением эмоционального состояния.
Эффект оправдания трудных решений (justifying difficult decisions) предсказал автор широко известной теории когнитивного диссонанса Леон Фестингер. Этот эффект касается оценки привлекательности альтернативных вариантов поведения и имеет место после принятия трудного решения. Трудным решением называется тот случай, когда альтернативные варианты, из которых необходимо сделать выбор, мало различаются по привлекательности.
Экспериментальное исследование одного из учеников Фестингера — Брема [Festinger, 1957] показало, что после принятия трудного решения повышается субъективная привлекательность избранного варианта и понижается субъективная привлекательность отвергнутого.
Другим эффектом, предположительно связанным с потребностью в снятии неопределенности и соответвественно эмоционального дискомфорта, является ошибка ретроспекции (hindsight bias): то, что уже случилось, кажется человеку неизбежным и очевидным. Непосредственно в оценочных суждениях эффект проявляется в том, что человек переоценивает собственные оценки вероятности некоторого события после того, как событие уже произошло. Человеку кажется, что его прогнозы были более определенными, чем на самом деле. Отсюда другое название эффекта: «Я знал, что это произойдет».
Стремление к определенности, избегание противоречивости и неоднозначности, пожалуй, с еще большей очевидностью проявляет себя в так называемой склонности к подтверждению (confirmation bias). Суть ее состоит в том, что человек оценивает как более достоверную ту информацию, которая подтверждает его мнение или принятое им решение, по сравнению с информацией, которая этому мнению или решению противоречит. Склонность к подтверждению идет еще дальше: человек не только относительно выше оценивает подтверждающую информацию, но и легче извлекает ее из памяти [Koriat, Lichtenstein, Fischhoff, 1980].
( http://www.socioego.ru/teoriya/vzaimod_ludey/ocenki_soder.html )
Наиболее важными составляющими наших карт реальности являются убеждения и ценности, которые выстраивают нашу жизнь и придают ей смысл. Они руководят тем, что мы делаем, и могут втянуть нас в конфликт с другими людьми.
Ценности определяют то, что для нас является важным; конфликт возникает тогда, когда мы настаиваем на том, что важное для нас должно быть важным и для других. Порой наши собственные ценности с трудом согласуются друг с другом, и мы вынуждены принимать трудные решения. Ценности обеспечивают нас мотивацией и направлением, они, образно говоря, узловые города, столицы на нашей карте мира. Наиболее устойчивые и важные ценности - свободно выбранные, а не навязанные другими людьми. Они выбраны с осознанием последствий и несут в себе множество положительных ощущений. И все же ценности часто оказываются неосознаваемыми, и мы редко изучаем их сознательно. Чтобы подняться по служебной лестнице в компании, вам следует усвоить ценности этой компании. Если они отличаются от ваших собственных, это может привести к неконгруэнтности. Компания может использовать работника лишь наполовину, если он имеет ценности, противоречащие его работе. (Джозеф О'Коннор, Джон Сеймор, 1999)
Реализацией ценности служит оценка, в которой человек определяет степень соответствия ей рассматриваемого предмета. Понятие ценности относится к свойству объекта, которое удовлетворяет желание субъекта. Другими словами, когда объект обладает определенным свойством, удовлетворяющим желанию или воле субъекта, и признается субъектом в качестве отвечающего его требованиям, это особое свойство объекта можно назвать ценностью. Иначе говоря, ценность есть нечто, принадлежащее объекту. Она становится реальной, только если субъект признает ее в качестве таковой. Например, несмотря на возможное наличие в данный момент цветка, ценность этого цветка не станет реальной, если кто-либо (субъект) не осознает его красоту. Чтобы ценность обозначилась, субъект должен признать свойство объекта и оценить его как имеющее значимость.
Важнейшей характеристикой оценки является наличие оценочной шкалы. Точки на этой шкале выделяются в соответствии с выработанными критериями. Основным критерием для градации является возможность фиксации некоторого состояния для объективного определения степени качества. (В.И. Карасик, 1999)
Оценка представляет человека как цель, на которую обращён мир. В этом смысле она телеологична” (Арутюнова 1988). В идеализированную модель мира входит и то, что уже есть, и то, к чему человек стремится. Оценочное высказывание в результате стремления к идеалу включает, помимо собственно оценочных концептов хороший/плохой, добро/зло, также концепты, связанные с эмоциями человека - любовь, ненависть, печаль, веселье и пр.
Оценка («узнавание или определение») ситуации дает возможность индивиду назвать испытываемое ощущение возбуждения радостью или гневом, страхом или отвращением или любой другой подходящей к ситуации эмоцией. По Шехтеру, то же самое физиологическое возбуждение может испытываться, как радость или как гнев (или как любая другая эмоция) в зависимости от трактовки ситуации. Мандлер (Mandler, 1975) предложил похожее рассмотрение эмоциональной активности.
Ситуация осуждения и обвинения контрастирует с ситуацией одобрения и похвалы. И в том, и в другом случае агенс присваивает себе право выносить оценку. Различие между выражением отношения и вынесением оценки является очень тонким и в ряде случаев почти неуловимым, но оно есть, и суть его, на наш взгляд, состоит в подчеркивании статуса агенса. Испытывать чувство любви, ненависти, восторга, страха значит находиться под влиянием своих впечатлений и ощущений, эмоционально переживать свое состояние, которое в известной мере не зависит от воли человека и общества. Человек может стыдиться некоторых чувств, т.е. оценивать их и стараться не выражать их. Выносить оценку значит выражать мнение о достоинствах и недостатках объекта оценки в соответствии с имеющейся у человека осознанной или неосознанной системой ценностей. Ценности имеют общественную значимость. Давая оценку, индивид тем самым присваивает себе право представлять общество. Говорят о стремлении к объективной, т.е. минимально зависимой от субъекта оценке. Стремясь к уточнению своей позиции, говорящий может подчеркнуть: "Я убежден/ на мой взгляд/ мне представляется, что это хорошо". И в то же время вряд ли можно сказать: "Я убежден, что мне нравится этот человек". Имеет место смысловая тавтология: мне нравится = мне лично нравится. С другой стороны, возможен тест на объективизацию позиции говорящего: "Это объективно хороший человек" / "Я объективно ненавижу этого человека". Нельзя объективно ненавидеть или любить, можно лишь находить объяснения для чувства, т.е. оценивать чувства. Иначе говоря, человек выражает свое отношение как независимый от общества субъект и выносит оценку как представитель общества. Представительская функция оценки придает говорящему маркированный статус. (В.И. Карасик, 1992)
"В русском языке основным направлением отрицательной оценки является подчеркивание того, что объект оценки - это противный и уродливый человек. Отсюда вытекают приоритетные ценности - быть приятным и быть красивым". (В.И. Карасик, 1996)
Является одним из наиболее перспективных методов формирования групповой оценки экспертов. Этот метод получил название от древнегреческого города Дельфы и мудрецов, славившихся предсказаниями будущего. Метод представляет собой ряд последовательно осуществляемых процедур, направленных на формирование группового мнения экспертов. Для этого метода характерны следующие три основные черты: анонимность, регулируемая обратная связь и групповой ответ.
Анонимность предполагает использование специальных вопросников и других средств индивидуального опроса, в частности диалоговых средств ЭВМ. Регулируемая обратная связь осуществляется путем проведения нескольких туров опроса, причем обработка результатов каждого тура осуществляется с помощью статистических методов и результаты ее сообщаются экспертам. Применение статистических методов обработки группового ответа позволяет уменьшить статистический разброс индивидуальных оценок (снижение в знаниях неопределенности вероятностного характера) и получить групповой ответ, в котором наиболее верно отражено мнение каждого эксперта.
Следовательно, анонимность опроса позволяет ослабить влияние отдельных "доминирующих" экспертов, а регулируемая обратная связь снижает влияние Индивидуальных и групповых интересов, не связанных с решаемыми задачами, Т. е. обратная связь повышает объективность и надежность групповой оценки. Таким образом, итеративная процедура проведения опросов в несколько туров с информированием экспертов о результатах предыдущих этапов опроса и предложениями в ряде случаев обосновать свое мнение) приводит к уменьшению разброса в индивидуальных ответах и создает несомненные преимущества дельфийского метода по сравнению с "простым" статистическим объединением индивидуальных мнений при обработке экспертных данных анкетными методами.
При обработке результатов опроса на каждом туре полученные экспертные оценки Kj(i = 1,п) упорядочиваются, например, в порядке убывания и определяются характеристики положения и разброса. При этом в связи с тем, что обычно используют незначительное число экспертов, вместо традиционных числовых характеристик в виде математического ожидания и среднеквадратического отклонения предпочтительно в качестве характеристик положения и разброса использовать более устойчивые—медиану и квартили.
Медиана служит характеристикой группового ответа, предпочтительный интервал квартилей — показателем разброса индивидуальных оценок. За медиану Me принимается член ряда, по отношению к которому число экспертных оценок с начала и с конца ряда (справа и слева от медианного значения) будет одинаковым .Затем определяются верхний и нижний квартили, представляющие собой интервалы, в каждый из которых попадает 25 % значений ряда. Средние квартили, расположенные слева и справа от медианы, считаются предпочтительными как характеристики разброса (Qн —Qв).
На следующем туре каждому эксперту сообщаются значения полученных характеристик. Экспертов, чьи оценки оказались в крайних квартилях, просят обосновать их мнения и причины расхождения с групповым мнением. Так как ответы экспертов анонимны, они имеют возможность пересмотреть свои мнения, данные на предыдущем туре, и при желании исправить оценки. Такая процедура позволяет всем экспертам принять в расчет обстоятельства, которые они могли случайно пропустить или которыми они пренебрегли в предыдущих турах.
После получения новых оценок определяются новые медиана и квартили. Процедура может повторяться 3—4 раза.
Такая итеративная процедура позволяет после каждого тура эффективно уменьшать разброс индивидуальных экспертных оценок. При этом средняя оценка экспертов, изменивших свое мнение, сдвигаете» по направлению средней оценки группы (медианы), а эксперты, не изменившие свои оценки, дают более точное и строгое их обоснование.
Экспериментально установлено, что при использовании метода Дельфы наличие в группе менее знающих экспертов оказывает более слабое влияние их на групповую оценку, чем при простом усреднении оценок, поскольку итерация помогает этим специалистам улучшить свои оценки за счет использования информации от более компетентных специалистов.
До новых встреч!