Побиск Кузнецов - генеральный конструктор Сетей
Побиск Георгиевич Кузнецов (18 мая 1924 - 4 декабря 2000) - русский ученый-энциклопедист, первопроходец сетевого планирования в СССР, его методами была разработана первая космическая система жизнеобеспечения, которая прослужила рекордное время на станции "Мир", да и теперь в модифицированном виде продолжает работать на Международной космической станции. Он же был генеральным конструктором системы управления страной на случай ядерной войны. (Стоит, наверное, напомнить, что и Интернет в США создавался тоже - на случай ядерной войны)
Кузнецов жил и творил в СССР, был горячим патриотом своей Родины, но назвать его "советским ученым" просто не поднимается рука, ведь молодость его прошла в лагерях за колючей проволокой, крупнейший его проект "Спутник-Скалар" закончился для него арестом и пребыванием в психушке, да и в последующие годы он всегда был в глухой оппозиции к власть предержащим. Впрочем, обо всем по порядку...
Родился П.Г. Кузнецов в Красноярске, в семье комсомольских работников, энтузиастов построения коммунизма. Отсюда и экзотическое имя - Побиск, что должно было символизировать "Поколение борцов и строителей коммунизма". (Его коммунистические корни еще глубже - дед по отцу был в руководстве Томского обкома партии, а дед по матери - комендантом Таврического дворца в Ленинграде)
Окончил перед войной военно-морскую спецшколу, он не попал на фронт по возрасту. Поступил в танковое училище, был командиром разведвзвода. Под Ржевом в рукопашном бою был тяжело ранен. После ранения лечился в Институте нейрохирургии имени Бурденко.
Во время лечения активно занимался самообразованием и научными семинарами в студенческой среде. Пытался организовать студенческое научное общество по изучению вопросов, поднятых классиками марксизма: "Куда девается теплота?" и "Почему возникает жизнь?" Изучение, судя по всему, было критическим - в результате в "органы" поступил сигнал от секретаря комсомольской организации МАИ, что Кузнецов пытается создать организацию против комсомола. Его собирались арестовать в Москве, но Кузнецов в 1943 году уехал в Новосибирск сдавать экзамены в Институт инженеров железнодорожного транспорта - там его арестовали и отправили на Лубянку в Москву. В момент ареста ему было 19 лет.
Следствие шло полгода, после чего трибунал признал Кузнецова виновным в терроризме (еще с фронта остался пистолет) и создании контрреволюционной организации и приговорил его к 10 годам лагерей. Сначала Кузнецов работал в обслуживании оборонных заводов - авиазавода и радиозавода. Там он мог учиться и к 1949 году приобрел репутацию инженера-химика. Его даже как ценного специалиста было перевели в Москву, но как только выяснилось, что он не имеет высшего образования и отношения к радиационной химии, то его отправили в северные сибирские лагеря. И он с 1949 по 1953 год работал фельдшером в медпунктах.
В феврале 1954 года после освобождения из лагерей Кузнецов получил официальный статус бессрочного ссыльного и был направлен на поселение и работу в село Казачинское, расположенное в 200 км к северу от Красноярска. Должен был ежемесячно являться для отметки в местные органы милиции. Здесь он окончил курсы трактористов и был оформлен в качестве тракториста Казачинской МТС. Во время работы в селе Казачинском летом 1954 г. подготовил письмо о проблеме жизни и отослал в Институт философии АН СССР в Москву, подписав его "тракторист Кузнецов".
После травмы стопы его в августе 1954 года признали неспособным к работе трактористом и отпустили в Красноярск. Ему было 30 лет, а образование - неполное среднее и военное училище, статус - бессрочный ссыльный. Был принят на должность лаборанта химической лаборатории в Западно-Сибирском геологическом управлении. Здесь проработал пять месяцев и с февраля 1955 года перешел на должность лаборанта в Сибгеофизтрест, но уже через два месяца был переведен на должность старшего лаборанта Центральной лаборатории Мингеологии. С января 1956 г. - руководитель темы "Гидрохимические методы исследования".
В феврале 1956 г. был командирован на курсы "Микроэлементы в природных водах" в Москве. Воспользовавшись пребыванием в Москве, посетил Институт философии и выступил там перед группой сотрудников института, знавших его по письму из села Казачинского, с докладом о проблеме жизни. Присутствовали Юрий Владимирович Сачков, доктор биологических наук Ильин, Эвальд Васильевич Ильенков, Арсеньев и Плющ. (Кузнецов считает, что работа Э. В. Ильенкова "Космология духа" была им написана в 1956 г. под влиянием его выступления на этом совещании).
5 марта 1956 г. полностью реабилитирован в связи с отменой приговора военного трибунала. В сентябре 1956 г. переезжает в Новосибирск, где жили его родители. Около года работает на должности инженера-химика (полярографиста) в Центральной лаборатории Запсибгеоуправления, а с сентября назначается старшим инженером (инженером-методистом) по полярографии.
Без отрыва от работы получил высшее образование. В 1958 г. на основе отчета ГИРЕДМЕТА была защищена дипломная работа по теме "Разделение редких земель".
С марта 1959 г. работает и. о. начальника отдела лабораторных исследований Сибцветмета, а через два месяца назначается начальником Лабораторных проблемных исследований. В конце 1960 года переходит в Институт нефтехимсинтеза АН СССР, где работает до октября 1961 года. В этот период Кузнецов публикует работы по проблемам анализа минерального сырья (1955, 1956, 1959) и наряду с ними - первые статьи, подготовившие дальнейшие работы по проблемам жизни в космосе (1958, 1959, 1961).
С 1 октября 1961 года Кузнецов поступает в очную аспирантуру Московского государственного педагогического института им. В. И. Ленина на кафедру общей химии. Диссертация своевременно не была защищена, поэтому с 1 октября 1964 г. он отчислен из аспирантуры. Принят на полставки ассистента кафедры общей и аналитической химии. Кузнецов продолжает публикации по анализу и разделению химических элементов. Эти работы позволили ему в 1965 году в МГПИ защитить диссертацию на соискание ученой степени кандидата химических наук по теме "Теоретические основы разделения редкоземельных элементов и методы оценки эффективности разделения". Последняя публикация по этим проблемам была сделана в 1968 году, и в дальнейшем П.Г.Кузнецов к их рассмотрению не возвращался.
Основное внимание за время работы в МГПИ П. Г. Кузнецов уделяет проблеме
"человечество и космос", которой дается последовательно физическое и
конструктивное истолкование. Он становится признанным специалистом по этой
проблеме. Его приглашают выступить со статьей "Проблемы жизни и второй закон
термодинамики" в Философской энциклопедии, вышедшей в 1962 году. Он
разрабатывает и рассылает в научные и административные инстанции предложения по
содержанию системы социально-экономического и политического прогнозирования
"ГЛОБУС", основанной на принципах физически понимаемой экономики.
В 1963 году он через С. П. Никанорова знакомится с идеями и методами сетевого
планирования. С этого времени происходит постепенное соединение понимания
человечества как органа космоса с идеями и методами целевого планирования.
Первая публикация по вопросам сетевого планирования появилась в 1964 году.
В 1965 году при Научно-исследовательском секторе МГПИ создается хозрасчетный
Сектор СПУ, возглавленный Кузнецовым. В 1967 году Сектор СПУ преобразуется в
Лабораторию систем управления, а в 1968 году - в Лабораторию систем управления
разработками систем (ЛаСУРс). Все эти организации выполняли многочисленные
договора по разработке и внедрению систем СПУ в различных отраслях народного
хозяйства, выполняли исследовательские и проектные работы по системам управления
разных классов.
В 1970 году деятельность ЛаСУРс была признана нецелесообразной, были обнаружены
нарушения финансовой дисциплины, и лаборатория была ликвидирована. Против
Кузнецова было возбуждено уголовное дело по обвинению в хищениях в особо крупных
размерах (это при том, что он жил аскетом и не имел ценного имущества). Кузнецов
был арестован, осужден и помещен в "психушку" - клинику Сербского.
Многие видные ученые и руководители ходатайствовали о его освобождении. Одним из
них был директор Института медико-биологических проблем академик В. В. Парин.
Институт являлся головной организацией по системам жизнеобеспечения космических
кораблей. Систему управления этой разработкой внедряла ЛаСУРс, руководимая
Кузнецовым, который был знаком с Париным еще со времен Норильского лагеря. Узнав
об аресте Побиска, Парин собрал руководство Института и рассказал о Кузнецове, о
его судьбе, о том, чем он занимается. Сказал, что он, Парин, не верит, что у
него могут быть какие-то нарушения. Он вместе с А.И.Бергом подписал письмо на
Съезд партии с просьбой освободить Кузнецова.
Выйдя из психиатрической клиники им.Сербского в январе 1971 г., Кузнецов восстанавливается в МГПИ. Его направляют в Сектор прикладной психолингвистики, а с мая 1971 года он становится заведующим отделом. В апреле 1972 года Сектор прикладной психолингвистики ликвидируют. В период 1971 - 1972 гг. Кузнецов не опубликовал ни одной работы.
В мае 1974 г. Кузнецов был принят на кафедру МЭИ на должность ведущего инженера. В этот период Кузнецов работает над кинематической системой физических величин Р.О. ди Бартини. Совместно с Бартини разрабатывает проблему множественности геометрий и множественности физик. Но основное внимание он, совместно с Л.Т. Кузиным, уделяет редактированию перевода книги Г.Крона "Тензорный анализ сетей", подготовке предисловия и послесловия. Она выходит в издательстве "Советское радио" в 1978 году.
В мае 1978 г. Кузнецов принят в НИИАА на должность старшего научного сотрудника. Ему уже 54 года. Здесь он привлекается к работе над секретной тематикой - и делает феноменальную карьеру: становится генеральным конструктором системы управления страной в критической ситуации атомной войны. Кузнецов ведёт лекции для подразделения главных конструкторов. Занимается системой для ставки верховного главнокомандующего. Об этих разработках не имели сведения даже члены Политбюро.
В июле 1986 г. Кузнецов отходит от секретной работы и переходит на должность начальника лаборатории информатики издательства ЦК КПСС «Правда», а затем на должность заместителя начальника отдела АСУ издательства «Правда».
В августе 1988 г. переходит в Информационно-вычислительный центр Москвы и занимается там разработкой Единой комплексной программы интенсификации народного хозяйства Москвы и Московской области «Прогресс-95».
В апреле 1990 г. Кузнецов выходит на пенсию и начинает работать в Центре организационно-управленческого консультирования ИНЭП - сначала в качестве главного консультанта, а затем и исполнительного директора центра.
Этот период ознаменован его работой над глобальными проблемами физической экономики и чтением лекций для студентов МФТИ.
17 марта 1995 года избран академиком Международной академии информатизации по
отделению «Общественного развития и общественной информации».
Перечень фактов биографии и работ стоит дополнить
свидетельствами очевидца о том, что это был за человек.
Борис Витман (выдержки из книги "Шпион,
которому изменила Родина"):
"Меня постоянно влекло к этому человеку. От него шел как бы
ток высокого напряжения, и этот ток изливался неизвестными тебе доселе
познаниями, всегда основанными на доскональном изучении предмета, свободе
мышления, развитой интуиции. Его интеллект базировался на мощной жизненной
энергии—его не сломила ни война, ни репрессивная машина. Все это вызывало во мне
жгучую зависть - мне постоянно хотелось достичь его высот и мощи. Только в
общении с Побиском Кузнецовым БУДУЩЕЕ прорывалось и присутствовало почти всегда.
Он был как бы инициатором этого прорыва. И этим он был действительно уникален.
- Смотреть назад - это смотреть в грязь! - говорил он. - Вперед смотри - там
подлинный облик человечества. Здесь, в ГУЛАГе, нет будущего. Оно в твоей голове
должно сидеть. И тогда состоится обязательно. Носи его в своей башке - расти,
пестуй, и оно сбудется!"
"Сосредоточенное лицо русского сильного мужика, по типу ближе
к военной интеллигенции, чем к университетской профессуре, высокий лоб слегка
нависает над глазницами. Разговаривая, он смотрит в упор на собеседника, словно
гипнотизирует. Говорит увлеченно, но без излишних эмоций. Всматривается в глаза
собеседника, как бы спрашивает: «Мысль понятна?.. Принята?..». Он не зауживает и
не долбит дотошно тему беседы, а, наоборот, постоянно расширяет ее, захватывает
близлежащие пласты, но основное направление держит крепко. При этом обнаруживает
необычайно широкий диапазон познаний, и в то же время категоричен и уверен в
своих убеждениях. Многих это подавляет. Беседы с Побиском были необычайно
интересны и всегда открывали для меня что-нибудь новое.
В лагерях Норильского горнометаллургического комбината Побиск Кузнецов общался
со многими видными учеными: академиком Федоровским Николаем Михайловичем -
основателем Института прикладной минералогии, другом и соратником академика
Вернадского (основатель Норильского комбината Завенягин был учеником
Федоровского); доктором химических наук Фишманом Яковом Моисеевичем (в прошлом
начальник химического управления Красной Армии); доктором химических наук
Левиным Петром Ивановичем - заведующим аналитической лабораторией
(впоследствии заведующий аспирантурой в институте химической физики) и многими
другими.
С некоторыми из них Побиск работал над решением актуальных научных проблем,
опережающих по своему уровню разработки институтов Академии наук. Трудом,
знаниями, талантом этой группы ученых комбинат в ту пору числился одним из
лучших в стране. В Норильлаге была, может быть, самая квалифицированная, самая
знаменитая общесоюзная «шарашка». Сам же Норильлаг считался адом.
Наряду с когортой высококлассных специалистов и даже ученых с мировым именем,
было много молодых, исключительно талантливых, тех, кому из-за ранних арестов не
пришлось еще сказать свое слово в науке, в технике, в организационной
деятельности. И не подумайте, что все они находили себе здесь мало-мальски
достойное применение. Большинство попадали за малейшую провинность, да и без
таковой, на общие работы и там погибали от непосильного, изуверского труда,
голода, холода, болезней и пули охранника. Не сразу удалось Побиску приобщиться
к научной «шарашке» Норильска. Пришлось ему побывать и в самом страшном
норильском штрафнике - Каларгоне (правда, не как проштрафившемуся, а в качестве
заведующего санчастью). На Каларгон отправляли зэков, совершивших лагерное
убийство, и людоедов (из тех, кого возвращали из побега). Трое, к примеру, идут
в побег, а четвертого прихватывают с собой как свинью, чтобы было чего есть в
пути. И до поры эта «свинья» сама идет, да еще и нести кое-что может. А там,
извините, «на мясо»...
Уникальные способности Побиска обращали на себя внимание не только наших
отечественных, но и иностранных ученых, оказавшихся в наших советских
концлагерях. Видный немецкий ученый, советник Гитлера по вопросам тяжелой
промышленности Борхарт однажды сказал: «Побиск есть очень умный. Если бы он был
в Германии, я, не задумываясь, дал бы ему большой институт для реализации его
идей». В Норильске Борхарт очутился за отказ от поста министра тяжелой
промышленности ГДР. Предложил ему этот пост сам президент Вильгельм Пик! Борхарт
тогда заявил, что считал бы это изменой родине. За что и схлопотал «четвертак»
(двадцать пять лет лагерей), но почему-то советских... Немцы, которых было здесь
довольно много, относились к Борхарту весьма уважительно. При встрече
вытягивались по стойке смирно, щелкали отсутствующими в «суррогатках» каблуками
и провожали гехаймсрата поворотом головы.
Среди норильских зэков было немало людей, обладавших каким-нибудь интересным, а
иногда и уникальным качеством. Инженер Давид Малков, автор множества технических
идей и изобретений. Он предложил решение, как стабилизировать наклон знаменитой
Пизанской башни. Это было совершенно новое, ни на что не похожее решение... Не
Пизанская ли башня, находящаяся в Италии, погубила его?.. С Давидом Малковым
никто не мог соперничать и по мгновенному отгадыванию кроссвордов, ребусов и
самых невероятных головоломок.
Собрание таких талантливых и таких умученных людей, помогало не так уж остро
переживать всю лагерную безысходность, бессмысленность постоянного угнетения. И
все равно придется повторить, что заключенные Норильских лагерей и особенно его
научные, инженерно-технические работники были совершенно особым сообществом.
Побиск продолжал поддерживать с этими людьми связь и после освобождения. Вместе
с академиком Василием Васильевичем Париным (они познакомились еще в Красноярском
пересыльном лагере) работали над созданием систем жизнеобеспечения в космосе.
Побиску Кузнецову было хорошо известно, как происходило судилище над академиком
Париным и какую роль в нем сыграл тогдашний министр здравоохранения Митирев.
Перед отъездом на конгресс в Америку Парин согласовал с Митиревым, что можно
рассказывать в Штатах, а чего нельзя. В числе разрешенных тем министр назвал
работу Клюевой и Роскина по лечению рака. Пока Парин был в Америке, вышел указ:
«Двадцать пять лет за разглашение государственной тайны». Работа Клюевой —
Роскина попала в число секретных. Парин возвращается домой, а ему говорят:
«Пройдемте!.. Вы разгласили государственную тайну».— «Но я согласовал перечень
тем с министром. Он разрешил...» Устроили очную ставку с Митиревым. Тот, не
моргнув глазом, заявил: «Ну что вы? Я ему ничего подобного не говорил...»
Поверили, конечно, министру. Срок дали академику.
Уже в Москве, через своих норильских коллег, Побиск познакомился с Робертом
Людвиговичем Бартини, легендарным авиаконструктором. Роберто Бартини был сыном
одной из богатейших и влиятельных фамилий Италии. Барон. Красавец. Светлейшая
голова. Получил блестящее техническое образование. В ранней молодости увлекся
коммунистическим движением, был его активным участником, оказался замешанным в
убийстве австрийского офицера, из-за придирок которого повесили капрала. Позднее
принял решение перебраться в Советский Союз. Он тогда еще заявил: «Красные
самолеты будут летать быстрее и выше черных» (имелась ввиду авиация Гитлера и
Муссолини). Первый в мире цельнометаллический самолет сконструировало и
выпустило в небо конструкторское бюро Роберта Людвиговича Бартини. А потом
пришла пора...
Сначала его приговорили к расстрелу как шпиона. Потом передумали. Отправили в
лагерь. В конце концов он оказался в «шарашке», в одной компании с Сергеем
Павловичем Королевым и выдающимся математиком Юрием Борисовичем Руммером,
другими конструкторами и учеными весьма высокого уровня.
Иногда Берия устраивал в шарашках банкеты с обильным угощением для ученых зэков.
Об одном из них Бартини рассказал Побиску Кузнецову. В застольной беседе возник
следующий диалог:
Бартини спросил: "Лаврентий Павлович, почему я здесь? Я же не враг?"
Берия ответил: "Ну какой ты враг? Врагов мы расстреливаем. А как еще вас всех,
таких ученых разных профессий, таких умных собрать под одну крышу?.. Как
заставить работать всех вместе?.. Вот взлэтит твой самолет в небо, и ты сам
вылэтишь отсюда на свободу".
Он всем здесь говорил «ТЫ».
Излюбленным приемом Берии для решения технических задач был метод всеобщего
устрашения. Стало известно, что Япония опередила нас в производстве кобальта,
необходимого компонента для получения броневой стали. Состоялось совещание у
самого Сталина! Решили в течение года разработать проект и построить новый
завод. Контроль за выполнением решения взял на себя Берия. Он собрал
руководителей ведомства и сказал: "Чтобы через три мэсяца выпуск кобальта был
увеличэн в дэсять раз".
Начальник комбината Ивановский, увенчанный многими орденами, заикнулся было о
сроке, принятом на совещании Сталиным. Берия прервал его: "А я сказал - Через
три мэсяца - в дэсять раз!»
- Да как же так..., - попытался возразить Ивановский.
- Ты что это свой иконостас нацэпил? - Берия указал на ордена. - Кабулов,
запиши: если через три мэсяца производство кобальта нэ будет увеличено в дэсять
раз - расстрелять.
Тогда хотел что-то возразить Логинов, координатор, представлявший науку...
- А ты кто такой, молодой?.. Кабулов, запиши: расстреливать нэ надо. Пусть
дэсять лет голой жопой морошку в тундре подавит, сразу умнее будет!
Угроза была настолько реальной, что приказ был выполнен. Но мало кто
догадывается, какой ценой. И никто нам не расскажет, какими разрушительными
последствиями все эти эксперименты обошлись и еще обойдутся. Кобальт кобальтом,
броня - броней, а потом натужные волевые методы обернулись тупоумием и
тотальными разломами страны. Ибо подобные трюки применялись не только в лагере,
но и повсеместно, а их результаты - Чернобыль.
После возвращения из заключения Побиск окончил за три с половиной года заочный
политехнический институт. Одновременно с дипломным проектом готовил защиту
кандидатской диссертации. Тема была значительная. Заместитель директора
института вызвал своего снабженца и распорядился обеспечить все заявки Кузнецова
по первому же требованию. Хотел их познакомить, а Побиск говорит: "Не надо. Мы
старые знакомые". (Полковник госбезопасности Сарычев был «кумом» Норильского
горлага и обещал сгноить Кузнецова в штрафном изоляторе.)
Из кабинета вышли вместе. Обалдевший Сарычев поинтересовался:
- Откуда у Вас орден Красной звезды?
- Вернули после реабилитации, - ответил Побиск. - А ношу, чтобы не задавали
лишних вопросов.
Это обескуражило бывшего полковника и сильно огорчило... Вскоре он повесился.
Возможно, на почве хронического алкоголизма, а может быть, потому, что пришлось
обслуживать бывшего зэка. Но, скорее всего, побоялся, что призовут к ответу за
совокупность всех и всяческих его собственных безобразий.
Вот и всё пока... Вопросы и замечания mailto:feod@narod.ru
До новых встреч!
Юлий Феодоритов