Вернуться к Истории рода Феодоритовых

Истории жизни поколения 15:
Феодоритовы + Божбины + Жаровы + Кузнецовы + Русины

Вячеслав Петрович жил и работал в секретном научном городке Сарове.

Представление о режимности этого объекта можно составить по отрывку из воспоминаний Вячеслава Петровича о Сахарове и Зельдовиче, с которыми он работал:
 

"Один раз я невольно заставил Сахарова поволноваться, и он принял живейшее участие в моей судьбе. В те времена сурового режима из города можно было выехать только в отпуск или по особой необходимости – на похороны родственников или для женитьбы (так Лев Феоктистов несколько раз ездил в Москву «жениться»). А на выходной день можно было выехать только организованно, в составе охотничьей, рыболовной или туристической группы. Я люблю природу и тоже участвовал в этих походах. В то время я приобрел мотоцикл с коляской «Иж-49» и решил для интереса выехать на нем с пешей группой. Путь наш шел по границе Мордовского заповедника, дорога была рыхлой, песчаной, коляска мотоцикла с верхом загружена массивными рюкзаками девушек-туристок, мотор ревел с натугой, перегревался, и я еле успевал за пешеходами. Вечером разбили палатки в соснячке на берегу Мокши. На другой день купались в стремительной реке, загорали, ловили раков. После полудня пешие туристы отправились домой, а мы с Ильей Яковлевичем Пламенновым решили еще порыбачить, рассчитывая догнать пешеходов, – благо, рюкзаки сильно полегчали. Но когда собрались в путь, двигатель, чихнув несколько раз, наотрез отказался заводиться. К тому же разразился страшнейший ливень. Насквозь промокший, я побежал по лужам в ближайшее село – Жегалово. Там разыскал мотоциклиста, растолкал его, поднял на ноги – он был крепко пьян. «Есть у меня эта прокладка, – наконец понял он мою просьбу. – Садись сзади и держись крепче». С трудом попав ногой на педаль стартера, он завел свой «Иж», и мы помчались в лес, в темноту, в грязь.

Большего страха, чем в этом головокружительном путешествии с пьяным мотоциклистом, я не испытывал ни разу в жизни. Водитель с невообразимой ловкостью отталкивался ногой от земли, сохраняя равновесие, но все же раза два мы завалились в лужи. Тем не менее уже через час на отремонтированном мотоцикле въезжали в темное село. Пришлось заночевать, а утром решали труднейшую проблему: как разузнать дорогу домой. Ведь мы чуть ли не под страхом смертной казни и заикнуться не могли о том, что живем в закрытом городе, давали в этом подписку. Я стал «вешать лапшу на уши» приютившему нас сельчанину, дескать мы учителя из мордовского села Теньгушево, догоняем школьников – пешеходов. Сметливый хозяин улыбнулся и показал на горьковский номерной знак мотоцикла: «Таких номеров в Мордовии не бывает. А ваши школьники вчера прошли в Саров. Вот она, прямая дорога, дуйте». И мы «дунули» по непросохшей еще лесной дороге, вспугнув по пути пару глухарей, и вскоре прибыли на заставу. Нас встретила радостными возгласами группа солдат, грузившаяся в тяжелую машину. Подбежал капитан: «Командир группы розыска. Вы Пламеннов и Феодоритов? Следуйте за мной».

Оказывается, утром Сахарова известили о том, что мы не вернулись из похода. Андрей Дмитриевич тотчас же позвонил начальнику КГБ и решительным тоном сообщил, что пропали два физика-теоретика, владеющие секретами чрезвычайной государственной важности. Их следует срочно разыскать, иначе страна может понести непоправимый ущерб. Сахаров сказал, что он будет дежурить у телефона и каждые полчаса ждать сообщений о принятых мерах.

Андрей Дмитриевич тепло встретил нас, поинтересовался, не простудились ли мы, с улыбкой выслушал рассказ о наших злоключениях. А Зельдович высказался сурово: «Надо было сделать все невозможное, но добраться до дому вовремя. Хоть бросить все и ползти». Может быть, он был и прав, но бросить на произвол судьбы мою мечту – мотоцикл, да к тому же приобретенный вскладчину, было невозможно!"

А вот воспоминания Г. Окутиной о работе с Вячеславом Петровичем, опубликованные в Сети к его 70-летию:

Вячеслав Петрович Феодоритов - истинный ученый. Тематика работ Вячеслава Петровича, в основном, закрытого характера; поскольку в небольшом материале невозможно подробно описать научный путь его, прибегну к следующему "маневру": в 1987 году, когда 11 сотрудников нашего института были удостоены Государственной премии, в стенной газете математиков и теоретиков "Интеграл" появился материал, рассказывающий как о самих лауреатах, так и об их заслугах. Лучше и точнее, чем специалисты, мне не сказать. Потому я воспользуюсь "выкладками" из упомянутой публикации. Вот что там говорится:
"...Все мы хорошо знаем и другого нашего лауреата, Феодоритова Вячеслава Петровича. Не только знаем, но и отдаем должное его огромному творческому потенциалу, его неиссякаемой инициативе и высокой квалификации ученого. Поражает его умение найти новые возможности в приборах, которые всем хорошо известны и, казалось бы, исчерпаны. Тонкое знание и умение использовать технологические возможности позволили Вячеславу Петровичу Феодоритову и в данном приборе найти и внедрить оригинальное техническое решение. Вячеслав Петрович Феодоритов - ветеран института. Его труды не раз отмечались самыми высокими правительственными наградами. Это третья его Государственная премия.

В нашем коллективе Вячеслав Петрович - единственный трижды лауреат. Случай, который и во всесоюзном масштабе является уникальным. Первая Государственная премия Вячеславу Петровичу была присуждена в 1953 году за участие в работах по созданию новых приборов. Он тогда работал непосредственно под руководством Евгения Ивановича Забабахина и сидел с ним в одной комнате. Надо сказать, что это случилось всего через год после того, как он окончил с отличием физико-технический факультет Московского университета. Во ВНИИЭФ он сразу проявил большую изобретательность и аналитические способности. Не случайно ему было поручено ответственное дело - расчет КПД прибора. Термин "феодоритовский КПД" стал тогда нарицательным среди сотрудников. В 1973 году Вячеславу Петровичу присуждается вторая Государственная премия, совместно с группой сотрудников из ВНИИТФ. Вячеслав Петрович в той когорте лауреатов был единственным представителем нашего института. Это было признанием его работ по дальнейшему повышению КПД прибора и улучшению других его характеристик на основе новой оригинальной схемы-конструкции.

В своем творческом поиске Феодоритов Вячеслав Петрович - однолюб. На протяжении 35 лет работы в нашем институте (напомним, это был 1987 год) он не изменяет выбранному направлению. Именно такая сосредоточенность в работе и позволила ему совместно с Огневым, Ковалевым, Кулагиным и другими соавторами и участниками работы собрать воедино все достижения, накопленные во ВНИИЭФ за многие годы, и творчески приложить их к новым приборам".

За что бы ни взялся Вячеслав Петрович, что бы новое он ни начал осваивать, все доводит до логического эффективного конца, во всем добивается непременного успеха. Уж если делать, то лишь "на отлично": не случайно так учился и в школе, и в Московском университете.

И еще добавлю: Феодоритов был бессменным председателем родительских комитетов, начиная с детских садов, куда ходили его дочери и сын, и кончая второй школой, где они учились. С ними и их друзьями-одноклассниками они "не вылезали" из походов: пеших, байдарочных... Кроме всего, Вячеслав Петрович - бессменный Дед Мороз для детишек сотрудников 1-го, 2-го и 8-го отделений. Сегодня многие "детишки" - сами мамы-папы, а все "туда же": "Дядя Слава, дядя Слава...".

...На этом, пожалуй, выйдем на "финишную прямую" зарисовки. Надеюсь, читатели уже успели проникнуться к Вячеславу Петровичу уважением. Тем более, что подчеркну - характеризуя его, хорошо знающие его люди отметили: главное качество Вячеслава Петровича - его человечность. С ним неразрывно связаны и такие свойства его натуры, как доброта, сердечность, участливость, любовь к людям.

Дополнения:

• Стихотворения, написанные В.П. Феодоритовым
• "Мой дорогой человек", очерк Славы Савицкого, внука Вячеслава Петровича

Иван Иванович по складу характера, да и внешне, был похож на своего знаменитого двоюродного брата. Как и Вячеслав Петрович, он почти всю жизнь занимался одной и той же проблематикой в стенах одного института - ЦНИИ химии и механики.  Тематика его работ также была секретной - как химик он занимался рецептурой взрывчатых веществ.  Работа была опасной - один раз в возглавляемой им лаборатории произошел взрыв, погибли 2 человека, 5 сотрудников были госпитализированы, а сам Иван Иванович уцелел лишь по счастливой случайности.
Иван Иванович был принципиальным и мог вступать в спор с начальством, не задумываясь о последствиях. Это проявилось, в частности, при расследовании причин взрыва, когда руководство института попыталось возложить всю вину на пострадавших. Иван Иванович добился, чтобы комиссия, расследовавшая несчастный случай, пришла к правильным результатам, однако самому ему пришлось впоследствии перейти в другой отдел. 
Как и Вячеслав Петрович, он любил походы, песни, точно так же был сердечен и участлив к людям и, как говорила его мама Клавдия Федоровна, "готов отдать последнюю рубашку". Жаль, что встречались они только в студенческие годы, а потом закрытый режим Сарова не позволил им видеться.
Чтобы не путать имена отца и сына, в семье сынишку в детстве звали Ванечкой - и это милое имя для близких закрепилось за ним на всю жизнь.
Рос маленький Ванечка большим озорником. В гостях у тети Нюры, где мама его частенько оставляла на попечение сестры, он "отметился" тем, что оборвал на комнатных цветах все листочки, а еще проводил химические опыты в своем горшке, вылив туда все лекарства, до которых смог дотянуться. Уже подростком как-то напугал приятеля в темном подъезде, явив ему лицо, разрисованное светящимся фосфором (приятель в ужасе отпрыгнул спиной на 20 ступенек назад). Одно время у него завелся дружок с криминальными наклонностями и - вспоминал Иван Иванович - он бы его точно довел до тюрьмы, но мама придумала изящное решение: дала этому дружку в долг большую сумму денег, после чего тот исчез навеки. Родители пытались ввести буйную энергию своего первенца в мирное русло. Перед войной Ванечка посещал кружок рисования - от этих занятий сохранились автопортрет и сценка "Подкарауленные", выполненные на специальной бумаге для графических работ. Поощрялись его увлечения коллекционированием - Ваня собирал камешки, старинные монеты, открытки, но самой большой его коллекцией стали почтовые марки. Этот альбом с редкими советскими марками, марками фашистской Германии и другими он впоследствии подарил сыну погибшей лаборантки.
Как можно увидеть на этой фотографии, сделанной к выпуску школы №519, Ваня был юношей романтического склада характера, воспитанным в духе норм сталинского общежития: безгранично доверчивым к "своим", жестким и непримиримым к "чужим". 
Любознательность и любовь к химии привели его после школы на учебу в Московский химико-технологическом институт, где он специализировался по разработке взрывчатых веществ.
Будучи студентом, Иван записался в секцию гимнастики и поставил себе задачу стать мастером спорта. Упорно тренировался и очень переживал, когда не удавались сложные приемы. Подняться выше третьего спортивного разряда он не смог, зато в секции познакомился со своей будущей женой Валентиной Божбиной и сохранил интерес к спорту на всю жизнь. Последние 10 лет был ведущим группы здоровья клуба "Старт".  Об атмосфере в группе можно судить по прилагаемым стихотворным поздравлениям участников своему ведущему (1997 год).
Основным правилом его в работе был "Принцип бульдога", т.е. вцепиться и не отпускать, пока не завершишь.
Страсть к коллекционированию не оставляла Ивана Ивановича до конца дней. Он продолжал собирать марки, монеты, редкие камни.
Диапазон его увлечений охватывал памятники культуры, легенды, мифы, фантастику, космос и космонавтику, психологию, скорочтение, животный растительный миры, сад-огород и многое другое. В последние годы увлекался тибетской медициной и влиянием фаз Луны на здоровье. А сколько он знал стихов... От рубаи Омара Хайяма до поэзии Фета, Тютчева, Есенина, Кугильдинова, Лорки, Друниной...
Еще одна его страсть - походы и путешествия. Со своей женой он объездил все крупные реки Сибири, был на Байкале и в Карелии, Кавказе, Карпатах.

Дополнение: "Ванечка", воспоминания Валентины Андреевны, жены Ивана Ивановича

Сергей Иванович в детстве был нянькой для своего младшего брата Юлика.  Родители работали, Юлик часто болел - и обязанности выгуливать его на свежем воздухе легли на брата Сережу. Чтобы не скучать, Сережа придумал хобби - исследовать проходные дворы. И вместе с младшим братом путешествовал по Москве, благо в те времена во дворах было на что посмотреть. Жили мы в большом доме неподалеку от Кремля через реку. Кинотеатра "Зарядье" и гостиницы "Россия" еще не было и на их месте стояли совершенно фантастические дома. Например, в одном из них уличный тротуар шел по длинному балкону где-то на 2-3 этаже дома, а потом спускался лестницей к реке. Место было настолько необычное, что его даже снимали в каком-то кинофильме. Сережа настолько хорошо изучил дворы, что был способен творить чудеса. Помнится, как-то он взял меня с собой смотреть военную технику на параде. ТВ тогда еще не было, и парад был виден только почетным гостям Кремля. Так вот, перелезая через стены и переходя немыслимыми закоулками, мы смогли очутиться на крыше станции метро "Театральная" (в те времена "Площадь Свердлова") и действительно полюбоваться на военную технику, ожидавшую прохода по Красной площади. Так же дворами Ваня и Сережа ходили смотреть на похороны Сталина, добрались до военного заграждения и по счастью не попали в страшную давку, которая тогда случилась.
Еще запомнился эпизод, как я тонул в фонтане, что на сквере напротив кинотеатра "Ударник", и Сережа меня спас. У этого фонтана низенький барьер, какой-то мальчик пускал кораблик - и тот от него уплыл. Я потянулся за корабликом, не удержался на барьере, свалился в воду и натурально начал тонуть. Барахтаюсь, захлебываюсь - и слышу откуда-то издалека Сережин голос - "Встань на ноги!!!" Оказалось что воды в фонтане было мне по грудь, так что тонуть было необязательно.
Старшие фотографии Сергея Ивановича почему-то все компанейские - очень он любил пионерлагеря, походы и турслеты. Занимался акробатикой и системой йогов.
Когда он учился в МЭИ на гидроэнергетическом факультете, решением Хрущева эта  специальность была ликвидирована, и Сергею пришлось перейти на радиотехническую специальность, как оказалось, слишком сложную для его гуманитарного склада ума. Сергей старательно записывал все лекции, но нагрузка была слишком велика - и он заболел эксудативным плевритом. Пришлось брать академический отпуск. Но нет худа без добра, Сергей с помощью йоги вылечил себе легкие, а когда устроился на временную работу, познакомился со своей будущей женой - Ириной Жаровой, также большой любительницей походов.
Потом он вернулся на восстановленный гидроэнергетический факультет, благополучно закончил институт, а дальше уже смог работать в соответствии со своими настоящими интересами.  Окончил внешнеторговые курсы английского языка и в декабре 1966 года поехал в загранкомандировку в Индию - переводчиком на теплоэлектростанцию Патрату от "Энергомашэкспорта". Поехал один, но как только появилась возможность, к нему присоединилась жена с маленькой дочкой Сашенькой. Ранние годы жизни в Индии сильно повлияли на Сашеньку, так что в семье Сергея Ивановича одна дочь - индианочка. А другая дочь - Танечка - родилась в Норвегии, когда Сергей Иванович работал там в 1975-1979 годах, и училась там в школе 4 года во время его второй командировки в эту страну. Она прекрасно знает норвежский, имеет там множество подруг. Вот такая интернациональная семья!
Были и другие загранкомандировки в разные страны мира - Швецию, Чехословакию, Италию, Бразилию, Эфиопию, Ливан, Ирак..., в том числе в воюющий Афганистан, куда никто из Министерства внешней торговли не хотел ехать. Сергей Иванович - как верный долгу коммунист - поехал, но перед отъездом предупредил младшего брата, что живым в плен не сдастся... Между дел посетил дворец Амина и общался с генералом Лебедем - и 9 часов мчался на автомобиле с предельной скоростью, чтобы не попасть в засаду пуштунов.
В последние годы Сергей Иванович увлекся историческими исследованиями - построил генеалогическое древо знаменитой фамилии адмиралов Стеценко.  Его советы оказали неоценимую помощь в создании настоящего сайта.

Юлий Иванович - самый младший брат в шумном семействе Феодоритовых, объект жесткого воспитания со стороны старшего брата Ивана и опеки со стороны среднего брата Сережи. Любимчик своей мамы Клавдии Федоровны и ее опора в последние годы жизни.

В ранние годы меня сильно занимала загадка моего имени. В русской семье мальчику дают девчоночье (так мне тогда казалось) и еврейское (так мне казалось позднее) имя.
На вопросы моя мама ссылалась на то, что когда решался вопрос, то в обсуждении участвовал Сережа. Он тогда ходил в детсад, где его, видимо, часто обижали, и все варианты им отклонялись по той причине, что это "хулиганское имя". Вот, мол, и пришлось назвать "нехулиганским" именем Юлик.

Теперь я склонен считать, что мама просто не хотела мне напоминать о рано умершем Юлике-I. Тот Юлик, по ее словам, был чудесным мальчиком, ласковым и всегда готовым помочь маме.

Юлик-I родился, когда семья возвратилась с Баксанстроя в Москву. Можно предположить, что в то время имена детям давал Иван Власьевич, бесспорный глава семьи и ее лидер. Коммунист-организатор, один из первых советских инженеров, да еще с опытом работы в Германии и США. Возвращение семьи в Москву в конце 1932 года было временем больших надежд. Вот на этом подъеме в семье и появился второй ребенок.
Но почему его назвали Юлием? Раньше я думал, что у семьи был близкий друг по имени Юлий и мальчика назвали в его честь. Надо отметить, что семья очень дружно жила не только с родственниками, но и со многими товарищами Ивана Власьевича по учебе в институте и по работе на Баксанстрое. Эта дружба длилась десятилетиями, поддерживаясь перепиской и регулярными визитами. Близкими друзьями семьи были Сергеев, Капинос, Бухаров. Но среди всех родных и друзей ни у кого не было имени Юлий - это теперь можно определенно утверждать после тщательного изучения архивов семьи.
Вероятно, отец привез это имя из Америки, где у него было сердечное увлечение. В семейных альбомах была фотография молодой женщины-американки. Помнится, ее звали Джулия.

Юлик-I прожил всего 5 лет. Репрессии 1937 года едва не погубили Ивана Власьевича, но семья понесла невосполнимый урон - от краснухи умер младший сын. Сохранилась фотография похорон, на которой представлен ближайший круг семьи тех лет.

И вот закончилась война, семья снова воссоединилась в Москве, куда мама с детьми вернулась после эвакуации. Это еще одно время больших надежд. В 1946 году рождается младший сын - и ему снова дают имя Юлий. Для мамы это, возможно, воспринималось как попытка взять реванш у судьбы, отнявшей Юлика-I. Но главное решение все же было за отцом - а он продолжал помнить Джулию. Так мне кажется.

Решение возродить имя умершего ребенка с кармической точки зрения было чудовищным. Я часто болел, а в какой-то момент натурально собрался помирать, т.е. уже не дышал. Как мне рассказывал Володя Катасонов, он в этот момент был рядом, и чтобы прекратить это безобразие, начал подкидывать меня к потолку. Это возымело действие, так что теперь я имею возможность написать историю рода Феодоритовых.

Мама уделяла мне непропорционально большое внимание в сравнении с братьями. В детстве за любовь сидеть на подушечке у меня было прозвище "Князь Гвидон".  Когда мама попыталась в школе перевести меня на вторую смену, чтобы устроиться на работу, я устроил такой недельный рев, что меня вернули в прежний класс к любимой классной руководительнице Нине Ивановне. Но мама меня не баловала и иногда грозила "Я тебя полотенцем!", чего обычно бывало достаточно.
Был эпизод, когда дома оставались я и Сережа. Сережа готовил уроки, а я полез в другой комнате в буфет за сахаром. Роста мне не хватало, так что пришлось на стул поставить табурет. Конструкция оказалась шаткой, и в итоге я с нее грохнулся, уцепившись за дверцу буфета и опрокинув его. Вся посуда, что папа привез из Америки и которую в доме очень берегли, разбилась. Мама была так рада, что я уцелел, что даже не наказала меня.

Учеба в школе и вузе запомнилась друзьями, с которыми играли в шахматы, вместе решали задачи и штудировали очередные курсы. Сеня Либерман и Володя Киреев в школе, Саша Меерович и Миша Епифанов в институте.  Университет давал возможность разностороннего обучения, чем я активно пользовался. Физика, биофизика, кибернетика - это профили обучения в МГУ. Системология, философия, экономика - это уже профили работы в МГУ после армии, где я отслужил 2 года офицером после окончания вуза.

Потом я защитил кандидатскую диссертацию по науке управления и довольно долго занимался экономической тематикой - в системе Минвуза СССР, а затем в электротехнической промышленности (ВНИИ Информэлектро).

Потом началась перестройка - время радужной демократизации и развала государства. Тогда это открывало отдушину для людей, не могущих реализовать свой потенциал в прежних структурах. Вот выявлением и организацией таких активистов я занимался ряд лет: в качестве секретаря Совета трудового коллектива Информэлектро, исполнительного директора Академии депутатского корпуса России, участника групп игротехников, готовивших выборы СТК на многих предприятиях.

Но эта волна схлынула - и с 1993 года я занимаюсь информационной работой на телевидении. В настоящий момент в качестве шеф-редактора (это руководитель смены из 3 человек) веб-сайта Первого канала. Мы выставляем новости, анонсы, программу передач, стенограммы выпусков различных программ и тому подобное. Так что заходите, посмотрите на нашу работу:  http://www.1tv.ru/

Дополнение: Екатерина Юльевна придумала новый жанр "Воспоминания детей". Вот одно из них: "Мой папа"

Фамилия Божбиных

Фамилия Жаровых

Фамилия Кузнецовых

Фамилия Русиных

Вернуться к Истории рода Феодоритовых